Неточные совпадения
Я эту басенку вам былью поясню.
Матрёне, дочери купецкой, мысль припала,
Чтоб в знатную войти родню.
Приданого за ней полмиллиона.
Вот выдали Матрёну за
Барона.
Что ж вышло? Новая родня ей колет глаз
Попрёком, что она мещанкой родилась,
А старая за то, что к знатным приплелась:
И сделалась моя Матрёна
Ни
Пава, ни Ворона.
Но в Аяне, по молодости лет его, не завелось гостиницы, и потому путешественники, походив по берегу, купив что надобно, возвращаются обыкновенно
спать на корабль. Я посмотрел в недоумении на
барона Крюднера, он на Афанасья, Афанасий на Тимофея, потом поглядели на князя Оболенского, тот на Тихменева, а этот на кучера Ивана Григорьева, которого князь Оболенский привез с собою на фрегате «Диана», кругом Америки.
«А этот господин игрок, в красной куртке, вовсе не занимателен, — заметил, зевая,
барон, — лучше гораздо идти лечь
спать».
Я с Зеленым заняли большой нумер, с двумя постелями,
барон и Посьет
спали отдельно в этом же доме, а мистер Бен, Гошкевич и доктор отправились во флигель, выстроенный внутри двора и обращенный дверями к садику.
«Это все и у нас увидишь каждый день в любой деревне, — сказал я
барону, — только у нас, при таком побоище, обыкновенно баба побежит с кочергой или кучер с кнутом разнимать драку, или мальчишка бросит камешком». Вскоре белый петух
упал на одно крыло, вскочил, побежал, хромая,
упал опять и наконец пополз по арене. Крыло волочилось по земле, оставляя дорожку крови.
Тогда
барон Шлипенбах взял гандшпуг (это почти в руку толщиной деревянный кол, которым ворочают пушки) и воткнул ей в
пасть; гандшпуг ушел туда чуть не весь.
— Здесь, за недостатком женщин, мужик сам и пашет, и стряпает, и корову доит, и белье починяет, — говорил мне
барон А. Н. Корф, — и уж если к нему
попадет женщина, то он крепко держится за нее. Посмотрите, как он наряжает ее. Женщина у ссыльных пользуется почетом.
Попали мы на прощальный обед
барону у Лебедя. Это был для
барона сюрприз, который избавил его с попутным для него молодым Разгильдеевым заезжать в Ялуторовск.
Первый выстрелил Санин — и не
попал. Пуля его звякнула о дерево.
Барон Дöнгоф выстрелил тотчас вслед за ним — преднамеренно в сторону, на воздух.
— Eh bien, essayons!.. [Хорошо, попробуем!.. (франц.).] — согласилась Анна Юрьевна, и они, встав и взяв друг друга за руки, стали их ломать, причем Анна Юрьевна старалась заставить
барона преклониться перед собой, а он ее, и, разумеется, заставил, так что она почти
упала перед ним на колени.
Барон сидел к ней боком, и Анна Юрьевна очень хорошо видела его рыжий затылок, который ей весьма напомнил затылок одного молодого английского лорда, секретаря посольства, человека, для которого некогда Анна Юрьевна в первый раз
пала.
Только немецкий закал характера и надежда на свою ловкость дали
барону силы не
пасть духом, и он вознамерился пока съездить в Москву, отдохнуть там и приискать себе, если это возможно будет, какую-нибудь выгодную для женитьбы партию.
Князь же не
спал и по временам сердито и насмешливо взглядывал на
барона. Его, по преимуществу, бесила мысль, что подобный человек, столь невежественный, лишенный всякого чувства национальности, вылезет, пожалуй, в государственные люди, — и князю ужасно захотелось вышвырнуть
барона на мостовую и расшибить ему об нее голову, именно с тою целию, чтобы из него не вышел со временем государственный человек.
Нет, господин
барон! если мы и нуждаемся в профессорах, то, вероятно, не в тех, которых все достоинства состоят в личной храбрости, а познания — в уменье скоро заряжать ружье и метко
попадать в цель.
После этого происшествия у гроба я не
спал целую ночь, и с этого случая меня не оставляло чувство необъяснимой и страшной тревоги. Бабушка была схоронена, а я, по приглашению баронессы и по совету
барона Андрея Васильевича, перешел жить во флигель старушки.
Барон говорил...
Неизвестно, чем бы кончилось это одиночество, если бы Артуру, вскоре после своего приезда, не пришлось
попасть в число постоянных посетителей дома
баронов Гейленштраль.
Когда Илька рассказала о том, как
упал под ноги лошади ее отец, как он потом обливался кровью,
барон взглянул на Цвибуша…
Барон отстегнул от своей цепочки один из медальонов, подал его Ильке,
упал головой на сумку и заснул как убитый.
В начале 1773 года средства красавицы истощились, Вантурс, или
барон Эмбс,
попал в тюрьму за долги,
барону Шенку грозила такая же участь от кредиторов.
Он представил франкфуртскому магистрату долговые обязательства
барона Эмбса, и Вантурс опять
попал в тюрьму, причем даже было употреблено насилие.
Князь еще не
спал Харьковский барон-юрист должен был «дружески» указать Чайхидзеву на неловкость его, Чайхидзева, положения, попросить его, чтоб он, князь, как развитой человек, взял бы на себя труд уяснить себе эту неловкость, и попросить его, между прочим, чтоб он извинил нас за наше вмешательство, извинил бы «по-дружески», как развитой человек…
Если нам, русским, приходилось постоянно терпеть задирания и часто прямые оскорбления, то еще в большей мере все это выпадало на долю евреев. Конечно, подавляющее большинство корпорантов были антисемиты, еврею почти немыслимо было
попасть в корпорацию равноправным товарищем
баронов Икскулей и Тизенгаузенов. Оскорбляли и задирали евреев где только и как было можно. И на этой почве, как реакция, вырабатывались очень своеобразные типы.
И
барон немедля проговорил все слова Фиоравенти, одно за другим, могильным голосом, как будто читал свой приговор казни. Холодный пот капал со лба его; кончив, он
упал без сил на стул, поддерживаемый верным служителем Яном и священником, давно неравнодушными свидетелями этой ужасной сцены. Оба спешили подать ему помощь.
— Что касается миллионов
барона, то я к ним отношусь очень хладнокровно. Я не из тех женщин, которые смотрят на деньги, как на главный двигатель их жизни. Да и
барон, хотя и миллионер, но не из тех людей, которые тратят свои миллионы на женщину, с которой живут. Многого я ему не стою, и я не стараюсь его обирать, так как это не в моем характере. С годами, с опытностью, может быть, это разовьется и во мне, как у других женщин, но пока эти алчные чувства, вероятно,
спят во мне… Они чужды мне…
Николай Павлович почувствовал, что у него подкашиваются ноги и поспешил сесть, чтобы не
упасть. Глаза его застилали слезы, и он едва мог прочесть письма, в которых князь Волконский и
барон Дибич отдавали подробный отчет о болезни императора, не скрывая, что врачи не надеялись более спасти его, если только не совершится чудо. Волконский, впрочем, в конце письма намекал, что, может быть, не вся надежда потеряна.
Еще на школьной скамье он мечтал о карьере и между товарищами выбирал лишь сыновей влиятельных и сановитых родителей, умел делаться их другом и через них
попал в центр высшего петербургского света, куда нелегко пробраться даже
баронам, особенно при том недостатке, которым, к несчастью, обладал Карл Федорович — он был беден.
— Не хочу солгать, милостивая госпожа! Только раз согрешил, нечаянно ослушался, сорвалось с языка. Зато мигом оправился: «Не подумайте, — молвил я ему, — что вас называю
бароном потому, что вы
барон; а эдак у нас чехи и дейтчи называют всех своих господ, так и я за ними туда ж по привычке… Вот эдак мы все честим и вашу матушку, любя ее». Нет! я себе на уме! Как впросак
попаду, так другого не позову вытащить.
—
Барона Шварцредера я не люблю, и если живу с ним, то потому только, что надо же мне жить с кем-нибудь, раз я
попала на эту дорожку. Я на нее была увлечена примером моей сестры и моим легкомыслием, — вздохнула она.